— Аня, нам надо поговорить, — именно с этих слов начался затяжной разлад с мужем.

Разговор был не из простых, речь шла о сыне мужа от первого брака, которого я видела всего дважды за пять с половиной лет брака. Общих детей у нас не появилось, после двух неудачных беременностей мы прекратили попытки. У него сын, у меня дочь, хватит.

Жильё у мужа есть, это однокомнатная квартира, но там живёт его мать после развода, так как своего ничего у неё нет, идти ей некуда, снимать — зарплаты не хватит. Живём у меня, две комнаты, хрущёвка, одна комната дочкина, во второй мы.

Алименты. Есть. Муж платит. Я на дочь получаю. Мои больше на десять тысяч. Быт в нашей семье практически целиком на муже, школа и уроки с дочкой — тоже. Зарплаты у нас одинаковые, но я работаю больше, смены ненормированные, он раньше с работы возвращается, поэтому дом на нем.

Вообще в самом начале совместной жизни муж пытался сидеть и ждать меня с работы, гипнотизируя пустую кастрюлю, тогда же состоялся разговор, что так жить я не собираюсь. Сошлись, что в выходные я что-то по дому делаю, в будни всё на нём. По сути, я только готовлю по субботам. Муж несколько педантичен, в течение рабочей недели порядок поддерживает на высшем уровне, так что дома в выходные чисто. Посуду моет посудомойка.

Уроки дочки тоже стали уступкой мужа. Сейчас, конечно, его участие минимально, так как пятый класс. Муж только объясняет непонятные моменты. Отдаю мужу должное: именно его стараниями дочь научилась самостоятельно выполнять домашнее задание в тот же день, когда его задали.

С сыном муж всегда виделся и видится где-то вне моей квартиры. Дети разнополые, дочке сейчас одиннадцать лет, сыну мужа — пятнадцать. Для мальчика у нас дома места не было и нет. Для ночёвок, в смысле, места не было и нет. Приезжать к нам на пару часов бессмысленно: мать мальчика, у неё ещё двое младших детей от второго брака, живёт за городом и дорога в один конец (от неё до нас) занимает чуть больше двух часов.

Понимаю, что при желании логистику можно было бы как-то продумать, но кто сказал, что у меня вообще когда-либо было какое-либо желание общаться с ребёнком мужа от первого брака? И муж об этом прекрасно знал. Можете считать меня наглой (своего ему на шею посадила, а его ребёнка знать не хочу), ваше право.

Я никогда не возражала и не буду возражать против общения отца и сына. Всё понимаю, относительно моей точки зрения на ситуацию. Например, я не возражала, когда муж ездил в отпуск с сыном и без меня и дочки. Не каждый год, через год. И мы с дочкой, бывало, вдвоём ездили. А муж в это время где-нибудь в области (дача друзей, рыбалка, поход) проводил время с сыном.

Из более ранних разговоров с мужем я знала, что у его сына появились проблемы с матерью. Как я уже указала, у неё ещё двое детей, и они маленькие, оба ещё в садик не ходят. Якобы с мальчика мать начала требовать, чтобы он помогал с детьми и по хозяйству. Позже к склокам матери и сына подключился отчим, уставший слушать жалобы жены. Суть, вроде, была в этом. Я не вслушивалась, если честно.

Разговор с мужем. Это было тяжело. Он попросил, чтобы его сын переехал жить к нам.

Конфликт в семье сына мужа достиг апогея. Как сказал муж, а ему — сын: отчим ударил мальчика за отказ унести использованный подгузник до мусорного ведра. Муж после жалобы сына позвонил бывшей. С её слов: да, удар был, но это была лёгкая “отцовская” затрещина за мат при взрослых, якобы про какой-то использованный подгузник бывшая впервые услышала во время разговора с моим мужем. Ещё она уверила, что сама бы любое рукоприкладство пресекла. Видимо, “отцовская” затрещина в ей глазах не является таковой, либо затрещина — громкое слово. Я не знаю, меня там не было. Кто врёт? Про удар понятно, даже если легонько, никто не имеет такого права. Но ведь в остальном показания расходятся. Продолжение: тык